Почему Бог выбрал эту обезьяну - свящ. Антоний Лакирев

в ряду предков человека существует едва ли не всегда. Определенные формы этого феномена, пусть и довольно примитивные и мимолетные, существуют у многих млекопитающих, в том числе у приматов. Но у нас все серьезнее…

Влюбленность — тоже разновидность социального доверия, задействующего зеркальные нейроны и, кроме этого, целую последовательность нейромедиаторов, от них же первый есть дофамин. Кроме дофамина, у влюбленных меняется выделение окситоцина и вазопрессина, также сильно влияющих на поведение (в том числе материнское и отцовское, а также на межличностную симпатию или агрессию). Внимание сосредотачивается на партнере и образуется общее поле внимания, формируется сложная психологическая модель партнера (более подробная, чем для других людей), меняются мотивации (интересы и устремления партнера начинают считаться важными, как свои), отчасти подавляется критическое мышление… Ну, и сексуальность тоже задействована, ясное дело. Но начинается все с долгого прямого взгляда глаза в глаза, при котором системы зеркальных нейронов одного и другого мозга входят в резонанс. Если мы получаем таким путем информацию о безопасных намерениях другого человека и видим, что он искренен (наш мозг определяет это мгновенно и точно), возникает взаимная симпатия. В случае с влюбленностью такой резонанс поддерживается выделением дофамина в некоторых областях подкорки и возникает мотивация к объединению с партнером49. Одним словом — любовь с первого взгляда; сказавшие это древние были не такими уж дураками…

Я понимаю, что если читатель юн и сам переживает это, мое краткое описание может показаться ему циничным, поэтому не буду слишком долго распространяться на эту тему. Остальным же, в том числе и тем, кто живет в этом состоянии много лет, порекомендую обратиться за подробностями, например, к книгам Бауэра и Маркова50. Однако нужно обратить внимание на несколько моментов, которые мне представляются важными.

Во-первых, роль сексуальности в этом механизме не так велика, как думают многие. Влюбленность, как и ее вероятная преемница — любовь, — это в первую очередь межличностное событие, вовлекающее в себя в том числе и сексуальность. Заметьте, что в брачных обычаях человечества едва ли не до 20 в. это чаще всего игнорируется.

Во-вторых, это специальная форма отношений социального доверия, адаптирующая человека к моногамии и делающая личность способной расшириться до двух, причем в процессе этого расширения нейронный резонанс синхронизирует все больше и больше сфер личности. Ну, собственно, это и называется «будут двое в плоть едину», на самом деле.

В-третьих, для того, чтобы такой устойчивый механизм вообще был возможен, требуется анатомическая и нейрофизиологическая структура мозга вроде нашей. Необходимо, чтобы мозг был «заточен» на социальное доверие во всех формах, в том числе и в этой.

В-четвертых, разрушение такого межличностного союза влечет за собой самые пагубные последствия для организма (в первую очередь — сильный стресс), вплоть до гибели.

В-пятых, а как может понять слова «Любите друг друга, как Я возлюбил вас» существо, не обладающее такими адаптациями?

Наконец, возвращаясь к обмену генами между группами (это я так округло называю похищение невест), для того, чтобы такой контакт и союз возник, необходимо, чтобы этот долгий взгляд в глаза состоялся. Между прочим, у других млекопитающих такой взгляд чаще всего выражение и стимул агрессии. Но нейронная структура нашего мозга может использовать его для рождения любви. Так что распространенная в некоторых человеческих культурах практика женить людей заочно по решению старших — весьма опасная разновидность русской рулетки.

В чем могут быть эволюционные преимущества обсуждаемого механизма? В первую очередь, он делает более надежной социальную моногамию, о которой мы уже говорили выше. Кроме того, его существование, как и необходимость избегания инбридинга, накладывает серьезные ограничения на межгрупповую вендетту: если это просто бойня за территорию, у людей нет возможности встретиться глазами… Наконец, этот механизм накладывает ограничения также на различение «свой-чужой», о котором речь пойдет дальше.

з. Свой-чужой

Групповая социальная структура приматов (нас в том числе) подразумевает, что члены группы способны узнавать друг друга, отличать одних членов группы от других и членов своей группы от всех остальных. Эти способности к различению довольно неплохо изучены как у людей, так и у шимпанзе. Последние, кстати, справляются с этой задачей ненамного хуже нас. И в том, и в другом случае различение происходит по чертам лица — кажется, это довольно очевидно, не так ли? Особенность нашего различения друг друга скорее в том, что мы способны запоминать более сложный набор отношений между различаемыми лицами. Речь не только о родстве, но и об участии в социальных союзах и состоянии взаимоотношений между различаемыми лицами. В конце концов, лица теперь и камеры на улицах различают, но это не делает их людьми… Фактически мы не только различаем людей, но и идентифицируем их в соответствии с их положением в сложной социальной структуре нашей группы — если эта группа не слишком велика. Точнее будет сказать, что мы можем знать о людях и их отношениях и больше, но только с помощью слов. А в группах около 30 человек мы и без слов знаем, кто чей брат, друг или соперник.

Как я уже пытался объяснить выше, человеческий мозг устроен так, чтобы мы могли понимать друг друга и доверять друг другу, причем делать это и интуитивно, и рассудочно (оба этих механизма дополняют и контролируют друг друга). Исследования выделения нейропептидов в мозге млекопитающих (в том числе людей) показали, что удивительно важную роль здесь играют нейропептиды окситоцин и вазопрессин (на самом деле, важны еще и рецепторы к ним в мембранах нейронов). Их воздействие усиливает просоциальное поведение (склонность к сотрудничеству) и социальную компетентность (социальный интеллект). Работа этих нейропептидов существенно отличается в зависимости от пола, но эти подробности мы обсуждать не будем, а порекомендуем читателю книгу Р. Сапольски51. Эти чудесные нейрогормоны задействованы не только в социальных отношениях между членами группы и не только в нейрофизиологическом механизме любви. Все не так просто, потому что их просоциальный эффект сказывается главным образом в отношениях между членами своей группы. Но в отношении к тем, кто не является таковыми, они скорее усиливают агрессию. В результате связь эмоциональной сферы, нейрогормонов и, скажем попросту, дружелюбия и агрессии — палка о двух концах. Чем больше социального доверия внутри группы, тем враждебнее ее члены будут относиться к чужим. И, как справедливо отмечает Сапольски, рациональные основания для этой агрессии придумываются post factum. Удивительный продукт нашей эволюции — склонность к доверию и сотрудничеству — прекрасный залог нашей человечности. А вот преодоление темной стороны этого дара — ксенофобии — нравственная задача для нас на сегодня.

Глава 9

Нейронное зеркало

В этой главе мне хотелось бы обсудить некоторые детали того, как работает человеческий мозг, поскольку без этих деталей трудно понять эволюцию человеческой личности52. Я постараюсь обойтись минимумом подробностей; специалисты по нейробиологии могут с чистой совестью пролистать пару страниц…

а. Как это работает

Человеческий мозг состоит из огромного количества нейронов (нервных клеток) — по разным оценкам, примерно 80—90 миллиардов. Это не рекордные величины, у некоторых крупных млекопитающих вроде слона их еще больше. На самом деле, когнитивные возможности мозга зависят не только от количества нейронов (и вспомогательных клеток), но и от количества связей между ними, поэтому не надо думать, что слоны непременно умнее… Количество связей определяется тем, с каким количеством других нейронов связан каждый нейрон; таких межнейронных связей, как правило, десятки (а то и сотни) на нейрон. Все вместе связанные между собой нейроны образуют гигантскую многомерную сеть. Заметим, что межнейронные связи могут образовываться и исчезать в течение всей жизни, запоминая (или забывая) самую разную информацию.

Основная задача нейронов — передача нервных импульсов, а также их торможение, разветвление и интеграция сигналов, а еще — выделение нейрогормонов. Сам сигнал имеет электрохимическую природу: это изменение концентрации ионов внутри и снаружи мембраны нейрона и, как следствие, изменение заряда внутри и снаружи, что приводит к кратковременному изменению мембранного потенциала. В состоянии покоя на мембране имеется потенциал примерно